Жертвы трагедии в одесском Доме профсоюзов 2 мая 2014 года перед сожжением были отравлены ядовитым химическим веществом.
Об этом в ходе брифинга в Донецке 9 августа рассказал бежавший из Украины криминалист по делу об одесской трагедии Сергей Искрук, сообщают корреспонденты из Донецка.
Выводы, сделанные Сергеем Искруком оказались настолько неудобны для киевских путчистов, что они попыталась сначала заставить его пересмотреть результаты своей экспертизы, а после – и вовсе отказаться от неё. Мы предлагаем читателям ознакомится с материалами, предоставленными на пресс-конференции и ответами эксперта, вынужденного из-за давления со стороны киевского режима покинуть территорию Украины.
«В 2015 году я был задействован в проведении экспертизы по событиям 2 мая в городе Одессе в доме Профсоюзов. На экспертизу выносился ряд вопросов, в том числе о причине массовой гибели людей, действиях и бездействии сотрудников МЧС и МВД, оценка их действий, и всё то, что привело к таким трагичным последствиям. В 2016 году я эту экспертизу закончил, дал исчерпывающие ответы по причине гибели людей и по действиям сотрудников МЧС и МВД. Потом я был вызван в прокуратуру Украины, где мне предложили в, так сказать, «мягкой форме» переписать выводы, которые касаются причины гибели людей, намекая на то, что они – неправильные. Всё-таки, обладая какими-то моральными качествами, как офицер, я не мог пойти на это. Поэтому я отказался что-либо переписывать», — говорит эксперт.
По его словам, после уговоров власти перешли к физическому воздействию на него.
«Как-то, возвращаясь домой, я получил удар по голове от неизвестных лиц. Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что все ценные вещи у меня не пропали. Меня не обокрали, а просто ударили по голове. Через два или три дня опять вызвали в прокуратуру, и уже в более жёсткой форме начали рассказывать о том, что выводы о причине массовой гибели людей – неправильные, на что я также дал ответ, что ничего переделывать и переписывать не буду.
Через некоторое время, опять возвращаясь домой, зайдя в лифт, за мной забежали два человека со словами: «Тебе привет». Я получил резано-колотую рану в область предплечья. Сопоставлять, от кого привет, я думаю, не стоит. И так всё ясно. Так как рана была не серьёзная, я не обращался ни к врачам, ни в правоохранительные органы, да и смысла не было.
Опять же, по истечении какого-то времени, ко мне на улице подошло два человека в защитной форме с радикальной организации, и сказали, что мне привезут материалы экспертизы уже с другими выводами, мне же их надо только подписать. Сопоставив все «за» и «против», я принял решение уехать с территории Украины. Своё первое видеообращение я записал на случай того, если со мной что-то случится, передал его своим друзьям в Европу, но так получилось, что в оговоренное время я на связь не вышел, поэтому это обращение было опубликовано. Сейчас я здесь, всё нормально, и я готов ответить на ваши вопросы» — сообщил Сергей Искрук во вступительном слове к пресс-конференции.
Далее предлагаем вашему вниманию ответы эксперта на вопросы в блиц-режиме.
— Какими были выводы, которые предоставили вам, и на чем настаивали украинские правоохранительные органы?
— Настаивали на том, что эти выводы по причине массовой гибели людей – неправильные.
— А конкретные факты вы можете предоставить?
— Во время проведения экспертизы, я обратил внимание на ряд факторов. Один из них – когда человек погибает на пожаре от огня или удушья, его тело приобретает определённую позу, так называемую «позу боксёра»: происходит рефлекторное сжатие мышц, судороги т.д. Изучая материалы уголовного дела, я столкнулся с тем, что такой позы у людей не было. Трупы людей находились в расслабленном положении, как пример могу привести то, что на 4 или 5 этаже были обнаружены два трупа – парень с девушкой – они сидели в обнимку в расслабленной позе. В тоже время у них сгорели верхние конечности – голова и плечи, то есть никаких рефлекторных действий организм не предпринимал. Это говорит о том, что рефлекторные функции их организмов были отключены под воздействием. Потом я столкнулся с тем фактором, что по лестничному маршу Дома Профсоюзов наблюдались следы разлития какой-то жидкости. Какой – я сказать не могу, потому что экспертиза по этим следам не проводилась по непонятным для меня причинам. Один из свидетелей, насколько я помню, указывал на наличие жёлтого дыма из окна Дома Профсоюзов. Это говорит об использовании при горении ядовитых химических веществ. Заключительным этапом было то, что по результатам судебно-медицинской экспертизы в крови некоторых погибших были обнаружены остатки хлороформа. Честно говоря, я был удивлен, когда нашли эти остатки, так как хлороформ является очень летучим веществом. Экспертиза проводилась либо на следующий день после пожара, либо через день, поэтому в крови удалось обнаружить эти остатки.
— То есть, есть предположение, что людей предварительно усыпили?
— Если мы берём физико-химический процесс, то хлороформ, находящийся возле открытого источника огня либо под воздействием прямого солнечного света, превращается в фосген. Что это такое, я думаю, вы все знаете – это боевое отравляющее вещество. Сопоставив факты разлития, отсутствия рефлекторных функций погибших, наличие дыма непонятного цвета, нехарактерного для пожара, можно прийти к выводу, что в данном случае использовался хлороформ, который под воздействием огня трансформировался в фосген.
— То есть люди получили химическое отравление, это так?
— У людей включились рефлекторные функции организма, они были подвержены химическому воздействию фактически боевого отравляющего вещества.
— Получается, что это должно было быть заготовлено?
— Естественно.
— То есть, кто-то провел предварительную работу для того, чтобы это всё произошло?
— Дом Профсоюзов Одессы – довольно интересное здание, которое имеет разветвлённую сеть катакомб и подвалов. Поэтому доставить туда хлороформ не создало проблем.
— Но это было сделано до того, как Правый Сектор загнал туда людей?
— Естественно.
— Расскажите пожалуйста о ваших планах здесь, и почему вами было принято решение уехать?
— О планах здесь: просто жить и работать. Мною было принято решение уехать с территории Украины. Так получилось, что есть друзья, которые помогли, и я оказался здесь.
— Скажите, когда украинская власть говорит о пострадавших и погибших при пожаре в Одессе, она называет цифру чуть больше сорока человек…
— 42 или 46 – я не помню.
— А какая реальная цифра с вашей точки зрения?
— По материалам дела, я сталкивался именно с этой цифрой.
— Как быть, когда некоторые журналисты называют цифру больше 100, а другие – меньше?
— Не готов ответить на этот вопрос, потому как я знакомился с материалами дела, и там была именно эта цифра. Непосредственно я проводил экспертизу через определённое время после этих событий. Поэтому самого события я не видел, и на следующий день я тоже туда не выезжал. То есть, прошло какое-то время, потом меня пригласили, я приехал и ознакомился с материалами дела.
— Как давно вы бежали с Украины и сколько вы работали с материалами дела?
— Материал уголовного дела был объёмный, я уже не помню, сколько было томов, над делом я работал примерно 1,5- 2 месяца. Здесь я нахожусь уже определённое время.
— В сентябре по этому делу должны будут вынести приговор по этому делу. Каковы будут его результаты?
— Я так понимаю, что мой материал их явно не устраивает или он просто не взят во внимание, поэтому, какие выводы будут сделаны, я не готов ответить.
— Скажите, известно ли вам о прецедентах давления на других людей, которые занимались этим делом и делали выводы, которые не устраивают украинскую власть?
— Прецеденты были, но о них пока я не готов говорить.