Я спросил у знающего человека:
— Неужели пойдём на Дебальцево?
— Ты с ума сошёл? Да их (киевских карателей) там тысячи.
Через час мы уже грузились в нашу боевую «НИВУ». Наш опекун, с позывным Док, загружал в багажник какие-то свои фронтовые причиндалы. Ни одна дверь «НИВЫ» снаружи не открывалась, изнутри только одна – водительская. Был шанс, при попадании, просто сгореть внутри.
В ночь на пятнадцатое февраля мы прибыли на гигантский террикон. В огромном шахтоуправлении толпились вооружённые люди. Это были ополченцы. Такого настроя на атаку я больше не видел нигде. Они хотели идти на штурм, они желали, они были нарванные, как ягдтерьеры в разгар охоты.
Не буду рассказывать перипетий фронтовой неразберихи (хвостовик одной из разорвавшихся рядом с нашей «НИВОЙ» украинских мин лежит у меня в кабинете). В конце концов мы проехали чудовищно аллегоричное белое поле, с торчащими из снега чёрными, мёртвыми подсолнухами, и оказались в частном секторе Дебальцево.
Я видел, как бойцы интербригады «Пятнашка» заходили на штурм. Это отдельная глава всей истории. Я видел тех людей, они НИКОГДА БЫ НЕ СМОГЛИ ПРОИГРАТЬ. Это были рыцари антифашистского сопротивления: студенты, пенсионеры, околофутбольная молодёжь, взрослые дяди, но, никак не спецназ или подготовленные к войне рэксы.
Я вспомнил тогда одну важную фразу: «Кто не жалеет своей жизни – заберёт чужую». Так в Дебальцево и произошло. Они сломали украинскую армию об колено.
Потом её ломали ещё и ещё. Но это был важнейший дебют.
Александр Сладков
