Год назад антифашисты освободили Новосветловку от карателей нацистской банды «Айдар»
Новосветловка и Хрящеватое. Год назад их освободили.
Два небольших поселка под Луганском. Летом там стояли доблестнейшие из доблестных защитников «единой Украины» — каратели батальона «Айдар».
К двадцатым числам августа стало похоже, что оставаться здесь «айдаровцам» осталось недолго. Пришлось строить укрепления. Решили, что местные жители к этому более привычны. Под дулами автоматов местных согнали, заставили рыть окопы и ставить блокпосты.
Двое парней начали возмущаться. Один сказал — мол, не нанимался на вас работать. Получил автоматную очередь в голову.
Позже людей загнали в церковь и заминировали ее фугасами. Чтобы были заложники. Чтобы наступление ополченцев остановилось. Своей цели доблестные бойцы Айдара достигли — провели в Новосветловке несколько дней дольше. 29 августа, впрочем, все равно пришлось уйти.
Рассказывает все это пожилая женщина, аккуратно одетая, очень спокойная.
— Ирина Сергеевна, — говорю я. — Может, это все-таки страшные слухи? Ну там, кто-то с испугу преувеличил?
— Да какие слухи… — все так же спокойно пожимает плечами старушка. — У меня племянник те окопы копал, потом в церкви сидел. Что уж тут выдумывать…
У Татьяны Чернец, другой жительницы Новосветловки, в эти августовские дни погиб муж Сергей. Ополченцем он не был. Он просто не в тот момент вышел из ворот собственного дома 24 августа, в День Независимости Украины.
— Хорошо они свой день независимости отпраздновали, — говорит Татьяна. — Волной его откинуло и осколками посекло. В больницу поначалу доставить не могли, потому что как тут доставишь, артиллерия бьет. Все-таки хлопцы отнесли. Бежали и падали, бежали и падали. Принесли. Ну, а что он? Кровью истек. Он был весь побитый, он как решето был. Отец его потом сильно-сильно плакал. Потом у него в феврале инсульт случился и через две недели он тоже умер. Сын, Ванечка, три года ему, папу часто вспоминает. На кладбище пошли, он говорит: «Мам, тут что, папа спит?» Так ему не говорили, что там «папа спит». Говорит: «Солдаты папу убили, он в ямку упал и спит».
Юрий Овчинников остался жив. Это удивительно, потому что «айдаровцы» сочли его корректировщиком огня ополчения.
— Трое человек вошли во двор. Один из них сразу наставил на меня оружие, выстрелил по ногам. Поставил меня на колени, начал обыскивать мой автомобиль, нашел лазерную указку и говорит: «Все, ты попал, ты — наводчик». После этого они забрали меня с собой на завод валов в городе Лутугино, где они дислоцировались. Там у них был такой Майор. Они меня сразу начали то по ушам бить, то по глазам, чтоб я не видел их лица. Достали шомпол, тыкали мне в спину, говорили: «Куда тебя лучше проткнуть, какую часть тела оставить? Сказали, что если проткнуть шейный позвонок, то ты будешь чувствовать только ноги и спину, если шею — только ноги, если проткнем в области таза, то ты будешь ватой.
Я им рассказывал, что я не «сепаратист» и никакой не наводчик. После этого они привязали меня к винограднику, поставили на колени, руки за спину.
Привязали так, что через несколько минут у меня начали неметь руки. Но это еще цветочки. Сказали: «Мы тебя посадили под обстрел, молись, чтобы к тебе ничего не прилетело». Я просидел там около получаса. Начался минометный обстрел этой позиции украинской армии, на моих глазах взорвали, наверное, БМП.
Мины рвались неподалеку… После окончания артобстрела я кричал не своим голосом, потому что у меня руки отекли до такой степени, что я не мог даже двигать запястьем руки. Они приходили, требовали, чтобы я рассказал, стреляли возле меня из ПМ, автоматов, то есть психологическая атака была. Я ничего не рассказал, потому что и не мог ничего рассказать, я им все уже рассказал. Я ничего не мог добавить. Наступила ночь, и некоторые солдаты говорили командиру: давай мы его прирежем. Командир говорил: нет, его надо оставить, если переживет ночь, — значит, будет жить, если не переживет, — значит, так надо. Утром, когда украинскую армию начали выбивать с этих позиций, начался штурм завода, там начали взрываться снаряды (наверное, попали в склад боеприпасов). Здание, в котором я находился, подпрыгивало, ходило ходором. Когда все затихло, на заводе уже никого не было. Украинские солдаты отошли с этих позиций.
Юрий оправился. А Раиса Яковлевна Лихитченко, 66-летняя пенсионерка, к ополчению имевшая еще меньше отношения, чем он, — нет. Она до сих пор живет в мире силуэтов после того, как «айдаровцы» ее избили.
Зачем избили? Просто так.
Друзья еще в апреле 2014 года оставили у нее во дворе свой автомобиль, предварительно вынув аккумулятор, чтобы не угнали. Обещали через неделю забрать, но — не сложилось. Когда в Новосветловку вошли «айдаровцы», автомобиль им приглянулся. Вот только найти аккумулятор не получилось.
— Один — рыжий такой, с бородкой, глаза голубые, а второй — черный. Ну, взяли меня, а я дурочкой прикинулась, вроде как не понимаю, что такое аккумулятор.
«Ребята, — говорю, — аккумуляторный завод в Луганске, вы не сюда попали». А они матом на меня по-украински: «Шо ты брешешь, давай рассказывай, где аккумулятор». Поломали мне диван, думали, что я его там прячу. Весь дом перевернули. А дом-то открыт был: ни окон, ни крыши, все разрушено. Рыжий тогда этот ударил меня в бок, — говорит Раиса Яковлевна.
Наливает суп в тарелку почти наощупь. Суп проливается на стол. Глаукома на нервной почве — такой диагноз ей поставили в больнице позже.
Ее били прикладом. Раиса Яковлевна думала — забьют до смерти. Не забили.
Рыжебородого мучителя она встретила потом еще раз, уже после освобождения Новосветловки, когда жители села убирали трупы «айдаровцев» с улиц. Ее позвала соседка: «Рай, это не тот, что тебя бил». Наклонилась, всмотрелась. Узнала.
— Я ему тогда смерть напророчила, когда он меня бил. «Он меня бьет, а я ему говорю: «Убивай, гад. Мне жить незачем, не для кого, дом разбит, муж умер. Но ты сдохнешь, как отсюда выйдешь!».
Белый котенок запрыгивает на стул. Раиса Яковлевна берет его на руки, тот начинает мурлыкать. Смотрит на меня с опаской.
— Только ты, деточка, меня не снимай. А то покажут меня по телевизору, а они запомнят. И тогда, если вернутся, совсем меня уже убьют.
— Не вернутся, Раиса Яковлевна…
— Точно? Ох, ну дай-то бог…
Больше всего жители этих сел боятся повторения того кошмара прошлого лета. Согласны на что угодно, лишь бы не вернулась украинская армия.
— Меня очень зацепило, когда люди из Хрящеватого благодарили нас за освобождение. В Хрящеватом наша артиллерия уничтожила около 30% посёлка. И всё равно нас встречали, как освободителей, — вспоминал капитан Лешка Журавлев, командир артиллерийской батареи ВСН.
В Хрящеватом стоит разбитый, сгоревший танк ополчения. На нем написано: «За наше и ваше будущее». На танке всегда лежат цветы. Много свежих цветов.
Между Хрящеватым и Луганском — кладбище Острая Могила.
Очень много свежих могил.
Очень много августовских дат. Август 2014.
Очень много цветов.
Тоже — всегда свежих.
