Антифашистский боец ДНР: Или они развалятся, или пойдут в наступление
Минские соглашения сыграли свою роль — уменьшили обстрелы мирного населения Донбасса. Но договорённости не будут исполнены Киевом — это доказывает затягивание и различные уловки при голосовании за новый вариант Конституции в Верховной Раде. Ополченцы на линии фронта не верят в окончание войны. а ждут, когда украинцы сорвутся и пойдут в атаку. В ответ силы ЛДНР обещают дойти на Запад, оставив далеко позади границы Луганской и Донецкой областей.
Об этом — в фронтовой переписке обозревателя ПолитНавигатора Валентина Филиппова с известным блогером, ополченцем ДНР — заместителем командира гаубичного дивизиона Евгением Крыжиным.
Валентин Филиппов: Евгений, здравствуйте.
Евгений Крыжин: Доброго дня.
Валентин Филиппов: У Вас большой опыт обмена аргументами с оппонентами. Скажите, какой вид аргументов заставил украинскую сторону подписать минские соглашения? И какой может заставить её их исполнить?
Евгений Крыжин: Хм… Итоги боевых действий, политическое и экономическое давление на украинскую сторону. Что касается исполнения — то данный вопрос из серии риторических. Пока есть линия фронта — будут боевые действия, а, значит, ни о каком выполнении соглашений речи идти не будет. Если же принимать во внимание полную программу действий — то она вообще невыполнима, по причине того, что никто не собирается сдавать контроль над границей.
Минские соглашения являются неким сдерживающим фактором, да. Но — исключительно на бумаге.
Валентин Филиппов: А нельзя считать передачей контроля над границей её передачу пограничникам ДНР? Если формально считать ДНР — субъектом украинской федерации?
Евгений Крыжин: Нет, нельзя. Какие — такие пограничники ДНР? Мы ж все «террористы и преступники», что Вы такое говорите 🙂
Валентин Филиппов: Вы — «российско-террористические войска»! К слову, Вы лично, террорист или русский?
Евгений Крыжин: Я лично — украинец. Моя мама — украинка, мой дед, строивший Северо-Крымский канал, был украинцем, мой прадед, воевавший под Сталинградом, а потом восстанавливавший разрушенный войной Херсон — тоже был украинцем. Не вижу ничего постыдного в том, чтобы считать себя украинцем.
Валентин Филиппов: Ну, Ваше наличие в составе ополчения отрицает киевская пропаганда.
Евгений Крыжин: Что касается отрицания киевской пропагандой — то в конкретно взятом гаубичном дивизионе, в котором я занимаю должность зам. командира по работе с личным составом, больше половины считает себя украинцами. Это данные анонимного неоднократного тестирования.
А про Минские соглашения… Да, артобстрелы по большому счёту прекратились, потерь среди мирного населения стало меньше на порядок и боевые действия, по сути, ограничиваются пострелушками на передовой — но это ничего не меняет. Линия фронта есть — а значит, и боевые действия будут.
Валентин Филиппов: Но ведь это не мешает проведению выборов, к примеру? Нам же нужна власть, признанная международно?
Евгений Крыжин: Проведению каких выборов это не мешает? Тех, которые должны быть организованы украинской стороной? Или тех, которые в итоге пройдут исключительно с участием дончан и луганчан? Вам лично, может быть, и нужна власть, признанная международно, — но более это никого не интересует.
Валентин Филиппов: А как же легитимизация республик?
Евгений Крыжин: А зачем? Поймите, Вы пытаетесь примерить приднестровский сценарий на ситуацию, в которой данный сценарий не применим.
Валентин Филиппов: И нам нужна вся Украина?
Евгений Крыжин: Желательно бы, конечно. Но отчего бы не обрадовать поляков Львовом? А венгров — Закарпатьем? Для начала — давайте разберёмся с тем, что такое приднестровский сценарий.
Валентин Филиппов: Приднестровский? Ну, это такое ДНР, у которого отдали границу Украине. ПМР — де-факто — самостоятельное государство во враждебном окружении. А у Новороссии есть Россия рядом.
Евгений Крыжин: Это, мягко говоря, не так. Де-факто — у ПМР общие границы с Молдавией и Украиной. Де-факто — у ПМР с Молдавией общая валюта. Приднестровский рубль мы во внимание брать не будем — это никем не признанный фантик. Де-факто — у ПМР с Молдавией общие финансовые потоки. Ну, о молдавских паспортах у каждого я вообще молчу.
Валентин Филиппов: Так за что воюем мы?
Евгений Крыжин: За что воюем… Тут много разных ответов.
Кто-то воюет за то, чтобы выбить укров за пределы административных границ, кто-то — за это же плюс присоединение к России. Кто-то — потому, что его родственника убили каратели. А кто-то — потому, что сам был в уютных карательных европодвалах, и отнюдь не в качестве хозяев.
История первая. Жила-была в одном городе старенькая бабушка. Герой труда, инженер, всю жизнь трудилась на Украине в одном из не самых ненужных строительных трестов, остатки результатов работы которого и посейчас можно наблюдать на территории иных украинских областей — не всё продали на металлолом и разломали.
В наследство от своего отца-героя войны получила она домик и землю в хорошем районе одного областного центра — отцу её землю выделили там, как инвалиду и герою войны, а дом он построил сам. Отец её умер в 1991 году, мужа у неё не было, а дети разъехались по просторам уже бывшего Советского Союза.
И был у этой бабушки сосед, назовём его, к примеру, Опанасом Микитовичем. Бабушки этой ровесник, мудак по жизни, сквалыга и склочник — ну да не в этом суть. А суть в том, что когда начался евромайдан — пришёл этот мудак к бабушке, да не один, с сыновьями. И сказал ей — готовься, бабка, скоро Украина станет Европой, подпишет соглашение — и пойдёшь ты, бабка, на мороз по реституции. Бо земля эта с твоим домиком пращуру моему гетьманом Скоропадским (или ещё каким Петлюрой) была пожалована, и тугаменты на то пожалование имеются.
Позвонила бабушка по скайпу дочке своей младшей в края околосибирские — а при беседе той племянник был дочкин, бабкин внук. Услышал он это дело, с работы уволился, дела все разрешил, завещание написал, собрал поклажу нехитрую, та й поехал до Стрелкова в войско. Пока ехал — видел многое, слышал многое. Так и воюет, и после войны уезжать не собирается. Вот такая бывает мотивация.
История вторая. Жил-был дед. Родом с Галичины, да осел в околодонецкой области когда-то. Женился, детей нарожал, внуков дождался, до правнуков уже недалеко было. Соль земли русской, крестьянин, сто гектар сельскохозяйственных земель подымал, семейным подрядом. Какую-нито копеечку и сам имел, и государству платил. Хозяином был справным, работы не боялся. Только когда майданы начались, да киевские улицы в крови искупались — понял он, чем всё кончится, потому как был не только хозяином справным, но и человеком умным.
Стал он вначале за ситуацией окружающей следить, а когда рванули в направлении Славянска, Донецка и Горловки колонны танков да артиллерии с градами, стал о том сообщать другу своему в Донецк, ополченцу одному из самых первых.
Да только недолго это продолжалось — слушали СБУшники переговоры эти, а в один день пришли та й законопатили деда в свои застенки. Три месяца его там били — потом влепили статью тяжкую, паспорт отобрали и отдали вместе с военнопленными на обмен в декабре 14-го года. Получил дед в донецкой ОГА удостоверение политического заключённого — та й подался воевать.
Второй год воюет, иным молодым фору дать может, а стреляет — так и получше иных разведчиков да штурмовиков. Вот какая у него воевать мотивация?
Валентин Филиппов: А что должно стать для них хеппи-эндом?
Евгений Крыжин: А что? Для одного — к бабке своей в гости приехать, да соседу дополнительных дырок наделать, а для другого — домой вернуться, правнуков увидеть. И оба этих хэппи-энда возможны только в одном случае.
Не в том, когда укропам сдадут республики, границы и прочее.
Валентин Филиппов: То есть, никаких переговоров вести не надо? никаких соглашений подписывать? Никакой юридической базы создавать? Просто воевать и всё?
Евгений Крыжин: Если бы всё было так просто — мы бы сейчас уже на Крещатике сидели.
Валентин Филиппов: Поэтому я и спросил в самом начале про Минск, про аргументы эффективные, и про то, как заставить противника подписывать и выполнять подписанное.
Евгений Крыжин: Минск — эффективен разве что как средство уменьшить обстрелы гражданских. В остальном — это филькина грамота.
Валентин Филиппов: Так что? Ждать?
Евгений Крыжин: А ничто. Ждать. Или развалятся, или начнут. Лучше, конечно, первое — но и второе тоже пойдёт. Мы, конечно, ляжем тут все — но обеспечим подход тех, кто раскатает противника тонким слоем.
И там уже вопрос административных границ областей стоять не будет.
Просто я оперирую одними категориями — но я ж не Путин, я даже сотой части всей картины не вижу.
Валентин Филиппов: Я должен это спросить. Значит, не имеет значения, что примут в Верховной Раде 2 февраля, и примут ли вообще?
Евгений Крыжин: Никто ничего принимать не будет. Собственно, как подсказывает мне лента новостных рассылок — в зРаде об этом уже прямым текстом заявили.
Валентин Филиппов: Как, всё-таки, сделать так, чтоб мировое сообщество осознало нашу правоту?
Евгений Крыжин: Никак. Республики не интересны мировому сообществу ни как объект политики, ни тем более как субъект.
Валентин Филиппов: Мне остаётся пожелать нам всем терпения, Вам лично — беречь себя. А всему Вашему дивизиону — пунктуальности и точности в достижении поставленных задач.
Евгений Крыжин: Спасибо.
