Известный антифашист Мирослава Бердник об обыске, допросе в Гестапо и "дружеских советах"

Обыск еще не закончился, когда в некоторых украинских СМИ уже появились «компрометирующие» Мирославу Бердник снимки: георгиевские ленточки, полученные когда-то официально на День Победы, и личные документы. Между тем предстоят новые допросы, теперь уже в Киеве. В неофициальном порядке ей посоветовали адвоката не нанимать, закрыть блог и сотрудничать со следствием.

Об этом Мирослава Бердник сообщила в интервью РИА Новости Украина. Мирослава Бердник – член Антифашистского комитета Украины, автор книги «Пешки в чужой игре. Страницы истории украинского национализма» (2010), выдержавшей несколько изданий. Книга запрещена в Украине.

Её отец – Александр (Олесь) Павлович Бердник (1926-2003) – украинский писатель, автор 20 книг, один из основателей Украинской Хельсинской группы, участник Великой Отечественной войны, сидел в Печорском, Воркутинском и Карагандинском лагерях в 1949-1955 гг., в 70-80-х годах был репрессирован за правозащитную деятельность.

Блог Мирославы Бердник в Живом Журнале varjag-2007.livejournal.com – один из самых популярных в Украине источник информации антифашистского характера (внимание — блог сейчас под контролем киевских гестаповцев). Во вторник друзья Мирославы и читатели забили тревогу: появились сообщения о том, что ее задержали сотрудники СБУ. Лишь к вечеру выяснилось: были обыски, был допрос, но задерживать журналистку не стали.

– Мирослава, как вы себя чувствуете после всего этого?

– В моральном плане – на нормальном уровне. А так… Скажем, приятного мало. Особенно если учесть, что хотя я пока была допрошена в качестве свидетеля, меня будут еще допрашивать. Вызвали повестками на Владимирскую,33 в Киеве.

– Как проходили обыск и допрос в Запорожье?

– Следователь вел себя очень корректно. А вот по поводу оперов, которые проводили обыск, претензии как по поводу поведения, так и по поводу того, что обыск еще не закончился, а уже в украинских СМИ были опубликованы фотографии георгиевских ленточек, которые висели у меня на кухне и которые в начале обыска опера потребовали снять. Я тогда спросила: на каком основании, если их мне вручали на официальном праздновании 9 Мая официальные руководители города, которые тоже были с георгиевскими ленточками? После этого они, скажем так, замялись. А через несколько минут все это в качестве компромата было опубликовано в украинских СМИ.

– Вы думаете, это оперативные работники передали снимки в СМИ?

– Думаю, передала служба. А кто кроме нее мог передать? Больше некому. В это же время на моей киевской квартире тоже проводили обыск. И, как я прочитала в украинских СМИ, в качестве компромата была изъята благодарность мне от сенатора Совета Федерации Бориса Шпигеля за участие в Междунароном форуме «Мир без нацизма», который проводился в 2010 году в Совете Федерации. Там были представители около 26 государств, но почему-то для меня это теперь привели в качестве компромата. Что еще меня напрягло. Я где-то прочитала – опубликован в качестве компромата скан документа Партии регионов. Я в начале 2005 года, когда был третий тур выборов президента, принимала участие в качестве наблюдателя со стороны Януковича. Тогда многие питали иллюзии, что Янукович будет бороться с Ющенко – и поэтому я вступила в Партию регионов. А вскоре вышла, когда поняла, что они борются не против фашизма, а за свои… эти самые. Я вышла, а карточка осталась. Мне через семь лет сообщили, что меня за неуплату (взносов – Ред.) исключили, но вот теперь скан (карточки – Ред.) опубликовали – и я прочитала в каком-то СМИ, не помню, в каком, в комментариях под фото, что у меня «усики такие же как у Олеся Бузины«.

– Комментарии угрожающие…

– Угрожающие и оскорбительные. Кроме того, вываливают мою личную жизнь. Они написали, что у меня лежачая мама, они написали о том, что у меня различия во взглядах с моим мужем, который стоит на других позициях… Но который при этом готов сделать все для того, чтобы меня защитить, вел себя очень достойно – несмотря на то, что у нас действительно абсолютно разные взгляды на то, что происходит… Они вывалили мою личную жизнь на всеобщее обозрение в оскорбительном и унизительном виде для меня, для мужа, для мамы… Зачем?

– Что изъяли при обыске, если не секрет?

– У меня отобрали практически всю оргтехнику – телефоны, ноутбук, внешний накопитель, на котором лежал файл моей книги об истории украинского национализма. Не знаю, что изъяли в Киеве, говорят, там три мешка вынесли. Кроме того, как я говорила, изъяли благодарность за участие в конференции «Мир без нацизма», грамоту «Лучший автор 2012 года», которую мне вручила Государственная архивная служба Украины. То, что было когда-то достоинством, сейчас – компромат, потому что эта грамота за книгу «Пешки в чужой игре». Тогда эта книга была историческим исследованием, а сейчас якобы используется в гибридной войне против Украины. Изъяли также подаренные мне кем-то из отдыхавших в Крыму легально людей шеврон, на котором написано «Вежливые люди». Подарок – в Крыму это продается, провезено через границу, никаких вопросов ни у кого не вызвало, а сейчас это конфисковано. Изъята также когда-то мне подаренная программа международного культурно-патриотического форума «Герои Великой Отечественной войны: города и люди. 70-летие освобождения от немецко-фашистских захватчиков». Форум состоялся в мае 2014 года в Севастополе.

– Как все это вообще происходило?

– Я шла к врачу – не очень хорошо себя чувствую, я после сложных операций. Нужно было проконсультироваться, как откорректировать лечение. Вышла, у меня в кульке были рентгеновские снимки, снимки МРТ, документы о моих всех пребываниях в госпиталях и больницах за 10 лет. То есть, ничего компрометирующего не было, мне все эти документы потом вернули. Как сказал следователь, сообщив, что меня пока не арестовывают: мы же не звери, чтобы такого больного человека, как вы, сажать в СИЗО на время следствия.

– К Вам подошли на улице?

– Подошли на улице, представились, повели обратно, потому что я уже успела отойти метров 200 от дома. Сказали: проводить обыск. Обыск проводили где-то с восьми часов до начала второго, а потом примерно с двух до шести меня допрашивали в городском управлении конторы.

– Допрашивали в каком качестве?

– Меня допрашивали в качестве свидетеля. То, о чем шла речь, я сказать не могу. Хотя был общий разговор, и мои уверения, что я гражданка Украины, что я никогда не могла и подумать о том, чтобы разорвать на части мою страну, ухудшив в том числе и мое положение, и той страны, которую строил мой отец, и мечтать о том, чтобы по частям мою страну делили. Это то, что я могу без конкретики сказать. Но перед тем мне четко было сказано… Без протокола, поэтому, я думаю, что могу рассказать. У нас была дружеская беседа с операми, три опера: один передо мной, второй сбоку, а третий за спиной. И они попеременно, перебивая мои ответы, со мной дружески беседовали.

– О чем же?

– Они мне объяснили, что я – участник гибридной войны против Украины. Когда я пыталась какую-то конкретику изложить, меня перебивали… И сказали, что у следователя функции свои, а у них свои. Следователю лучше бы передать дело и так дальше, а они дружески мне советуют, потому что выбор у меня такой: или я пойду по статье 258, часть 3-я УК Украины – это статья о создании террористической организации, финансировании, а также о других действиях, которые направлены… и так далее. Я спросила, что такое «другие действия», и мне объяснили, улыбаясь, что это толкуется очень расширительно. Эта статья – не помню, от какого срока, но до 15 лет. Или же, сказали, можно по хорошему: я признаю частично свою вину, тогда сразу дело передается прокурору, и я сразу получу полтора года условно. И сказали, что не советуют мне адвоката, потому что любой адвокат заинтересован в пиаре и в том, чтобы дело тянулось как можно дольше. И в результате я получу 15 лет по очень серьезной статье, вместо того, чтобы получить полтора года условно.

– Это Вам сказали оперативные сотрудники без протокола?

– Да, я подчеркиваю – не под протокол, а в дружеской беседе.

– Адвоката у Вас, наверное, и нет пока?

– Адвоката нет. Потому что у меня конфисковали не только оргтехнику, у меня конфисковали все мои средства… Нет, не конфисковали, а изъяли – как мне объяснили, на то время, пока эксперты не докажут, что те деньги, которые я собирала себе на операцию, не шли на финансирование ДНР и ЛНР… Оставили вообще без ничего. Я два года аккумулировала деньги на довольно сложную операцию, и эти деньги изъяты.

– Что же теперь будете делать?

– Буду предпринимать какие-то меры, я не знаю… Думаю, друзья меня не бросят.

– Были такие сообщения, что Вы будто бы не можете ничего написать в соцсетях?

– Меня оставили без средств связи… А в моих аккаунтах поменяли пароли, и в email.

– Вам что-то об этом официально сообщили?

– Нет. Просто я вечером хотела войти в свой email, а мне пишут: такого email нет, час назад был изменен пароль.

– То есть, без Вашего ведома, неизвестно кто…

– Без моего ведома. А кто… Они же все пароли получили. Я часов в девять попыталась в интернет-кафе зайти (в блог), чтобы написать, поскольку уже читала, что я арестована, задержана и прочее – чтобы успокоить моих друзей. Написать о том, что обращались со мной корректно, что никто меня не избивал, не пытал, что из меня не вытягивали явки и пароли… Хотела все это написать, но не смогла войти в аккаунт. Кстати, когда мы шли в управление СБУ, они (сотрудники СБУ – Ред.), видимо, уже читали сообщения соцсетей, а сети и СМИ уже «взорвались» – и меня стали допрашивать, пытались выяснить, кто из моих друзей или знакомых распространил эту информацию. Я им говорю: откуда мне знать? А они говорят: все сепарские группы, все сепарские СМИ гудят о том, что вы арестованы, значит, вы успели кому-то рассказать. Я им ответила на это, что из моего опыта, когда проводился обыск у отца в 1973-м году, протокол обыска через несколько дней показывали все западные СМИ. Отца вызвали на допрос и упрекали, что он «слил» в западную прессу эту информацию. Он сказал: вот мой протокол, я никому его не показывал. Кроме вас, передать это на Запад было некому… Так и здесь. Мне потом знакомые сказали, что первой информацией о том, что у меня проводится обыск, что я попала в лапы СБУ, появилась на одной из неофициальных или полуофициальных, я не знаю, на какой-то из страниц фэйсбука СБУ. СБУ первой об этом написала, СБУ передала снимки георгиевской ленточки, передала конфиденциальную информацию о моей семье, о болезнях моей мамы… Точно так, как это делал 40 с лишним лет тому назад в отношении моего отца КГБ. Тут ничего не меняется. И следователь вел себя точно так же корректно, как вел себя тот следователь из КГБ – корректно, уважительно, не унижая человеческого достоинства. Унижали меня и мою дочку опера. Когда меня выводили (из управления – Ред.), я уже на улице сказала им: я вижу, что у вас же что-то человечное проглядывает, наверное, вы играли роль плохого и хорошего следователя? Один их оперов улыбнулся и ответил: вы не представляете, как люди потом льнут к «хорошему следователю»… Кстати, оперработники мне высказали вкачестве дружеской претензии, что у меня где-то две недели назад был пост под названием «Служба Бандеризации Украины». Они говорят: какие же мы бандеровцы?

– Они не считают себя бандеровцами?

– Не считают. Они претензию выдвинули, говорят – не бандеровцы мы, у одного из них кто-то из предков воевал (с фашистами – Ред.), и у того воевали, и у того… Я им говорю: как же можете вы обижаться, если сейчас в Киеве назвали улицу именем Бандеры, и он – герой. Они не смогли ответить мне на этот вопрос. Живут… в раздвоенном сознании.

Это проявилось и в разговоре о моей книге. Я говорю: первое издание появилось в 2010-м году, презентация была в агентстве УНИАН, то есть – на Украине. В 2012-м году я за эту книгу получила грамоту «Лучший автор 2012 года» от Госархивслужбы Украины. Каким образом книга об истории украинского национализма, написанная на основе архивных документов, стала «запретной»? Они говорят: может, это закрытые документы? Объясняю: нет, я эти документы получила, либо официально работая в архиве СБУ, либо они были опубликованы. Как эта книга может покушаться на сегодняшнюю территориальную целостность Украины? А они говорят: это гибридная война… И если эксперты в 2015 году установили, что книга покушается на территориальную целостность, значит – покушается. Но у нас в Украине разве отменили принцип «закон обратной силы не имеет»? А мне говорят: она (книга – Ред.) покушается с момента, когда принято решение. Раньше можно было распространять, теперь – нет.

– Понятно, такая вот любопытная дискуссия о книгах. Что теперь? Будете ездить на допросы в Киев?

– Придется. Скрываться от следствия я не имею намерения, ничего уголовного я не совершала. Я высказывала только у себя в личном блоге, в электронном дневнике, свои мысли. Мне во время дружеской беседы опера сказали, что это было бы ничего, если бы этот дневник никто не читал или читателей было бы не больше одного человека. А поскольку, как они подсчитали, в день меня читало от 70 до 100 000 человек, то я не высказывала свои мысли, а «навязывала их миллионам».

– Разве конституционное право на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих взглядов и убеждений уже упразднено?

– Я пыталась им это объяснить, но меня дружески перебивали три человека… Я ведь публикую со ссылкой на первоисточник. Если вы какое-то издание по решению суда не запретили для просмотра на территории Украины, то я никакой ответственности за размещенный материал не несу. Они мне говорят: закрывать доступ к СМИ – очень большая проблема, потому что надо подавать в суд, на Украине это делать очень трудно, потому что «мы демократическая страна, а не тоталитарная Россия». Да, с демократией порядок. Можно демократично слить фото во время обыска, можно демократично распространить конфиденциальную информацию о заболевании мамы, можно демократично опубликовать личные документы…

– А что известно о деле?

– Дело возбуждено 1 апреля 2016 года на основании исследования, проведенного Киевским национальным лингвистическим университетом. Там сказано, что та информация, которая публикуется в блоге, содержат признаки посягательства на территориальную целостность Украины, на насильственное свержение конституционного строя… Есть будто бы призывы не подчиняться «киевской хунте», действующей власти, и сформировать народное правительство, чтобы самостоятельно решить судьбу региона… Есть у меня опасение, что этому делу специально придают такую огласку, публикуют фото в СМИ, чтобы сделать из меня узнаваемую фигуру, потом сказать: это патриоты (что-то учинили – Ред.) по собственной инициативе, подобно тому, как было заявлено в «деле Бузины». Ведь все могло бы тихо пройти, если бы не слили информацию, снимки… А во время дружеской беседы мне сказали, что для меня лучший выход – закрыть мой блог, чтобы его никто не читал, и создать свою партию. Потому что если я создам партию и буду высказывать свое мнение, то это будет политическая деятельность, а так (без партии) я высказываю мнение, которое покушается на территориальную целостность. Я им говорю: понимаете, чтобы создать партию, я должна была бы… тут меня перебивают и говорят: понимаем, наворовать столько, сколько (и назвали имя одного политика – Ред.).

– Получается, что высказывать свое мнения могут только политики, а простые граждане должны помалкивать.

– Да. И еще мне сказали, что общественное мнение – против меня. Я не согласилась, сказала: есть мнение, которое против вас, а есть другое, которое против меня… Я встречалась в свое время с помощником генсека ООН по правам человека Шимоновичем, с докладчиком ООН по правам национальных меньшинств, и они мое мнение посчитали достаточно значимым для того, чтобы меня выслушать и об этом говорить. Так что… Не настолько однозначно общественное мнение Украины и мировой общественности.