Как правильно сдаться солдату русского мира
Жёлто-голубых рагулей, как известно, история ничему не учит. Однако мы решили, что для киевских карателей будет очень полезно ознакомится с мемуарами немецкого эсэсовца в той части, где он удачно сдался в плен солдатам русского мира. Поверьте, эсэсовцам это было очень трудно сделать, также, как и современным последователям украинской националистической мертвичины.
Воспоминания эсэсовца Гюнтера Кюне (сайт «Я помню», раздел «Союзники и противники») заставляют задуматься над одним из недостаточно освещенных вопросов истории Великой Отечественной войны.
В войска СС Кюне попал не сразу:
Тебе не надо ходить. Ты должен стоять в окопе и стрелять
Он обучался на наводчика 120-милиметровых минометов, которые перевозились гусеничными бронетранспортерами. Когда обучение было закончено, отправили на фронт. Дивизия наступала в Арденнах в декабре 1944-го года, Кюне был ранен в бедро. Любопытны детали его «излечения» и отправки в часть:
Откровения врача о том, что в окопе не надо ходить, надо стоять и стрелять, заставляют вспомнить бессмертную книгу «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека.
Да, и вспоминайте военкоматы киевских путчистов — поверьте, когда придёт час расплаты, слепых украинцев будут признавать годными к военной службе и записывать в снайпера, а безногих — в десантники. Опыт службы украинских националистов Гитлеру — не пропадёт.
Лежали штабеля трупов, один метр в высоту
Судьба 9-й армии Буссе (генерала, не фельдмаршала) известна. Ее основные силы советские войска загнали в котел у деревни Хальбе.
Вот что там творилось:
Не стоит красноармейцам череп с костями и руны СС демонстрировать
В такой ситуации сдача в плен выглядела большой удачей. Но сдаться надо было еще суметь:
Перед тем как попасть в плен я столкнулся с двумя старыми парашютистами. Они десантировались на Крит, воевали в Греции, еще я не знаю где — у них был очень большой опыт. Один из них вытащил из кармана десантных брюк складной нож и срезал мне с униформы все нашивки. Конечно, было видно, что нашивки срезаны, потому что ткань под нашивками была новая. Тогда они мне из парашюта сделали накидку, чтобы русские, когда возьмут в плен, не увидели манипуляции с моей формой. Позже, в плену то, что я был в СС, не играло никакой роли, но в момент взятия меня в плен это имело огромное значение. Если бы мне, в момент взятия меня в плен, попался бы плохой русский, или тот, у кого нацисты убили на войне брата или двух братьев или родителей или сестру, и он бы увидел, что я из Ваффен СС, он бы взял свой автомат и пристрелил бы меня. Так что этим двум парашютистам я обязан жизнью.
28 апреля мы лежали в ямках в песке, когда нас окружили конные красноармейцы и взяли нас в плен. Я не знаю, были ли это монголы, но у них были такие узкие глаза (Буряты! Не верите — спросите у киевских карателей. — ред.). Я сразу поднял руки достаточно высоко, как знак, что я сдаюсь. Мне было страшно, потому что я был Ваффен СС, про которых говорили, что они все преступники. Мы такими не были. Нас заставили. Мне никаких обвинений не предъявляли, и на меня никто никаких показаний не давал. Я пять лет был в русском плену, и моя нога никогда не ступала на русскую землю, кроме как в качестве woennoplennyi».
Сразу возникают вопросы. А если бы мудрые парашютисты не срезали нашивку с надписью «Гитлерюгенд», череп с костями и руны СС? Что сделали бы «плохие русские»? Взяли бы в плен молодого эсэсовца или застрелили бы? В том, что руны СС и череп с костями могли вызвать у красноармейцев «крайне негативную реакцию» усомниться трудно. И реакция такая была вполне справедливой.
Что об этом думают прочитавшее это киевские каратели и прочие больные сифилисом русофобии?
Насколько соответствует действительности утверждение: «В плену то, что я был в СС, не играло никакой роли»? Вполне справедливо было бы создать для эсэсовцев специальные лагеря с режимом содержания пожестче, и пайком поменьше, чем для солдат вермахта.
К сожалению, вопрос о том, что делали у нас со сдающимися в плен эсэсовцами, явно недостаточно изучен и освещен, и ждет своих исследователей.
