Елена Лукаш: Я признаю свою ответственность за госпереворот в Украине
Министр юстиции Украины при президенте Викторе Януковиче Елена Лукаш рассказала об уголовных делах, которые были возбуждены против нее нынешней властью, о том, почему не уехала с Украины после госпереворота, и о том, что происходит в стране с судебной реформой, правоохранительной системой и свободой слова.
— Сразу после госпереворота нынешняя украинская власть возбудила против вас ряд уголовных дел — вас обвиняли в растрате госсредств, в организации (или соучастии в организации) расстрелов на Майдане и т. д. Вы были арестованы и находились в СИЗО, за ваше вызволение из тюрьмы был внесен залог в размере 5 миллионов гривен. Каков сейчас ваш правовой статус на Украине? Что стало с теми обвинениями, которые были выдвинуты против вас? Как все это восприняла ваша семья?
— После переворота я и моя семья остались на Родине, и нам пришлось пережить немало. В чем меня только публично не обвиняли, чтобы продемонстрировать «борьбу» с политическими оппонентами, с «бывшими»… Как только не пытались запугать и «загнать за Можайск»… Досталось из-за меня друзьям, коллегам, соратникам и даже незнакомым людям. Из всех членов моей семьи пока не пострадали только мои маленькие дочки.
Третий год я нахожусь в статусе подозреваемой в хищении государственных средств за незаконные, по мнению следствия, исследования по евроинтеграции, которые провело Министерство юстиции в период, когда я была министром Украины в правительстве при президенте Януковиче.
У меня 14 назначенных следствием «соучастников», с одиннадцатью из которых я не знакома. Я не ограничена в передвижении, но не рискую покинуть свою семью и страну.
Без иллюзий ожидаю суда, тщательно к нему готовлюсь и готова к любому повороту событий. Не зарекаюсь ни от чего. Защиту свою строю как в Украине, так и в Европе.
— Не главный, но интересный процедурный вопрос, что стало с залогом, который был внесен за Вас?
— Мне удалось в суде уменьшить сумму залога вдвое, но до окончания расследования вся сумма — 2,5 млн. грн. возвращена не будет.
— Известно, что вы и сами возбудили иск против сотрудников Генпрокуратуры. Какова его судьба? Дошел ли он до суда?
— Третий год я тщательно фиксирую все без исключения факты злоупотреблений, лжи, подлогов, давления, фальсификации доказательств в моем деле сотрудниками Генеральной прокуратуры.
Я и Генеральная прокуратура пребываем в четырех гражданско-правовых спорах и в трех уголовных делах, инициированных моими адвокатами в отношении сотрудников прокуратуры, грубо нарушивших закон и мои права.
В судах, несмотря на колоссальное давление власти, мы одерживаем победу за победой, а вот на уровне следствия дела идут не слишком хорошо. Знаете, ворон ворону глаз не выклюет. Ложь, нарушение закона и моих прав очевидны, но как может сотрудник Генеральной прокуратуры из 512 кабинета сказать, что ребята из 510-го совершили преступление? Круговая порука. Пока привлечь к уголовно-правовой ответственности ошалевших от безнаказанности сыщиков, стоящих перед режимом в лакейской позе «Чего изволите?», не удается.
— Не лучше ли вам было в свое время выехать за пределы страны, чтобы переждать «смутные времена» за границей, как это сделали многие из ваших коллег по прошлому кабинету министров? Кстати, с кем из них вы поддерживаете сейчас отношения, например, переписываетесь?
— Я не умею бежать и уклоняться от проблем. Это меня и саму беспокоит, и семья страдает, и мне нелегко, но я… не умею.
Все, что мне предначертано пережить, я переживу в Украине. Не скрою, мне тяжело, но я готова. Из моих знакомых, покинувших Украину, я поддерживаю отношения со своим непобедимым коллегой Андреем Портновым.
— Как вы считаете, то, что произошло зимой 2013-2014 годов на Украине, было несчастливым стечением обстоятельств для вас лично и вашего правительства или итогом политики, которую проводила тогдашняя власть, частью которой были и вы? Готовы ли вы признать свою личную ответственность за то, что произошло тогда в стране и хотя бы отчасти за сегодняшнюю ситуацию?
— Зимой 2013-2014 года в Украине произошла трагедия, последствия которой мы будем ощущать десятилетиями. Трагедия, уничтожившая мирную жизнь и замечательную, добрую и щедрую страну.
Сухим юридическим языком произошедшее описано в действующем Законе № 743-VII от 21.02.2014, которым были освобождены от ответственности граждане, которые в период с 21 ноября 2013 года участвовали в массовых акциях протеста.
Закон говорит, что от ответственности освобождаются те, кто совершил за весь период Майдана (цитирую): «действия, направленные на насильственное изменение или свержение конституционного строя или на захват государственной власти», «посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля», «диверсию — или совершение с целью ослабления государства взрывов, поджогов, или иных действий, направленных на массовое уничтожение людей, причинение телесных повреждений или иного вреда их здоровью» и еще более 60 уголовно-наказуемых деяний.
Этот закон подписал Александр Турчинов, тогда самонадеянно решивший, что он может исполнять обязанности президента страны. Что касается закона, то в нем сами «революционеры» зафиксировали, в горячке и в ужасе от содеянного, что зимой 2013-2014 годов в стране именно участниками массовых акций протеста были совершены действия по насильственному изменению и свержению государственного строя, при этом произошло массовое уничтожение людей, и еще десятки других преступлений. Освобождая себя и своих подельников от ответственности за эти действия, нынешняя власть сама же и признала себя виновной в совершении этих преступлений.
Поэтому юридического спора о том, что именно произошло тогда, лично для меня быть не может.
Теперь про ответственность. Я признаю свою личную ответственность за все действия, бездействия и решения властной команды, частью которой я была. Я была частью команды, которая не справилась с кризисом, пусть и не по своей воле, но допустила кровавые события тех дней, и не смогла удержать ситуацию под контролем. Я разделяю ответственность за все хорошее, что делала команда, частью которой я была, и за все просчёты, неудачи, злоупотребления, которые также были.
Я недостаточно общалась с людьми. А ведь нашу команду поддерживали миллионы! Работали на ее победу, организовывали выборы, или просто участвовали в них, отдавая свои голоса. Я также чувствую свою вину и ответственность за то, что сегодня не могу использовать все свои силы, знания и опыт, чтобы помочь многим людям. Телефон и личная почта разрываются от криков о помощи, но физически удается помочь единицам.
Я каждый день мысленно обдумываю, что именно я могла сделать еще для предотвращения трагедии, каждый день мысленно прошу прощения у всех, кто пострадал от того, что произошло зимой 2013 — 2014 годов и страдает от происходящего до сих пор.
И сейчас, пользуясь возможностью, я также хочу сказать: «Простите меня, пожалуйста. Простите и разрешите быть рядом. Вы очень сильные, а сильные умеют прощать, вставать и побеждать».
— Как вы в качестве бывшего министра юстиции оцениваете судебную реформу, которая была проведена в прошлом году на Украине? Как в целом оцениваете состояние правоохранительной системы? Не кажется ли вам, что судебная реформа назрела еще при президентстве Виктора Ющенко? Если вы с этим согласны, почему она не была проведена в то время, когда вы были министром юстиции?
— Судебная ветвь власти, которая должна быть независимой, к сожалению, никогда таковой не была. И это известно всем. Нужны были изменения. Хочу напомнить, что Андреем Портновым и большим коллективом специалистов были инициированы изменения в Конституцию в части правосудия, получившие высокую оценку зарубежных и украинских экспертов и прошедшие предварительное согласование
парламента. Но пришел Майдан, и довести реформу до конца мы не успели.
А потом ею занялись наши «афро-интеграторы». Итог плачевный — судебная система разрушена, а сами судьи находятся под полным политическим и административным давлением.
Только один пример: до 31 декабря 2017 года полномочия создавать, реорганизовывать и ликвидировать суды остаются за президентом. За это время шустрые чиновники администрации президента проведут глубокую вспашку всего судебного поля: будут сформированы новые, реорганизованы или ликвидированы действующие суды и назначены другие судьи. Даже вопрос перевода судей из одного суда в другой по представлению высшего совета правосудия окончательно решает президент. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
Даже «принцип законности» был исключен из Конституции и заменен на «принцип верховенства права». «Законность» больше не нужна. Да и «верховенство права» тоже. Право силы сейчас в приоритете.
В жарких баталиях «демократы» совсем забыли о людях, о гарантиях защиты их прав и доступа к правосудию. В интересах которых, собственно, и должна была проводиться судебная реформа. Что же вместо обещанного досталось людям? Коллапс судебной системы и недоступные суды — прямой путь к росту преступности и самосудам.
Правоохранительной системы больше нет. Страна захлебывается в преступности. «Отреформированная» полиция не спасает от разгулявшегося криминала, и даже более того, стимулирует его своей слабостью и коррумпированностью. Резкий рост преступности из-за увольнения профессионалов, предопределил ухудшение криминогенной обстановки.
Точные цифры роста преступности властью тщательно скрываются, но эксперты говорят, что в целом с 2013 года похищения людей выросли на 264%, угоны автотранспорта — на 100%, убийства — на 67%, разбои на 46%…
В течение 2016 года в Украине от преступности пострадало 444 тысяч 617 человек, из них 187 тысяч 620 — от тяжких и особо тяжких преступлений. От рук преступников погибло 6 тысяч 988 человек…
Это война против собственного народа, и не секрет, что те, кто должен защищать правопорядок, часто лично возглавляют преступные схемы. Бороться с криминалом больше некому. «Правоохранительная» система занята защитой и укреплением режима, уничтожением инакомыслия и коррупцией.
— Сейчас вы занимаетесь правозащитной и адвокатской деятельностью. Не могли бы вы подробнее рассказать о тех делах, которые ведете вы и ваши коллеги?
— В наш офис не иссякает поток «государственных преступников», а также их родных. Сейчас в Украине любой, кто не согласен с действиями режима, — или враг или раб. Вот и идут к нам бесконечной вереницей «враги». Кто за помощью, кто посоветоваться, кто просто излить боль и страх. Я уже горько шучу, что пора заказывать вывеску: «Ритуальное агентство «Скорбота» («Скорбь» — по-русски). Помогаем мы людям активно, профессионально, и всегда бесплатно. Это наш вклад в борьбу с режимом, за права и свободы, за силу духа и веры. Жаль, что удается помочь не всем. Имена тех, кому помогаем, сознательно в целях безопасности называть не буду. Добро — не лихо и говорит тихо.
— Как вы, с юридической точки зрения, оцениваете ситуацию со свободой слова на Украине? Есть ли среди дел, которые вы ведете как адвокат, дела по защите прав журналистов? Как вы можете прокомментировать претензии власти и правоохранителей к «Стране.UA»?
— Никакой свободы слова в Украине нет. Любой взгляд на события, который отличается от официальной доктрины — преступен. Под жестким контролем практически все СМИ. А те, кто еще осмеливается писать правду, подвергаются гонениям и прессингу.
Если лаконично, то причина отсутствия свободы слова — формула три «В»: власть, воровство, война. «Закрыть всем рты!» — главный посыл власти ко всем, кто смеет ее критиковать. И не только к журналистам. Но и всем нам, гражданам Украины. Парадокс, не правда ли? Лидеры Майдана, призывавшие людей на баррикады за европейские ценности, придя к власти, уничтожают главную из этих ценностей — свободу слова. Гвозди в гроб инакомыслия начали вбивать сразу и активно заколачивают уже почти 3 года.
Сейчас, по мнению экспертов «Репортеры без границ», — худший период в истории Украины с момента обретения независимости в 1991 году. Украина уже находится где-то между Алжиром и Гондурасом. По версии «Freedom_House»: с 2014 года — Украина — страна с несвободными СМИ.
Инакомыслие уничтожено или загнано в подполье. Неприятие властью любого альтернативного мнения заставило многих журналистов покинуть Украину, чтобы спасти себя и своих близких. Быть журналистом, критикующим власть, в Украине стало опасно. Угроза жизни журналистов — реальнее, чем многие думают. Те журналисты, которые не согласились транслировать пропаганду, разрывающую на куски страну, стали мишенью власти. Война с независимыми журналистами стала новым и опасным фронтом.
«Узником совести» был назван журналист Руслан Коцаба, отсидевший в тюрьме 1,5 года за публичное неприятие войны на Востоке. Чудовищное преступление — возле своего дома расстрелян писатель и журналист Олесь Бузина. Показательна казнь журналиста Павла Шеремета — взрыв средь бела дня в тихом центре Киева… Расследование убийств идет вяло и, уверена, что закончится ничем… С 2015 года по нерасследованному и недоказанному обвинению в сепаратизме и созданию телеканала «Новороссия» находятся в СИЗО правозащитник и журналист «17 канала» Дмитрий Василец и технический ай-ти специалист Евгений Тимонин.
Список жертв огромен.
Возмущение во всем мире вызвал сайт «Миротворец» после того, как в мае 2016 года опубликовал имена, места работы, адреса электронной почты и телефонные номера более чем 4000 украинских и зарубежных журналистов, которые получили пресс-аккредитацию на Донбассе, чтобы освещать войну на востоке. «Миротворец» записал их всех в список «врагов Украины», навесив ярлык соучастников терроризма.
Отечественные СМИ власть усмирила. Запугивание телеканалов и давление на их собственников вынудило их ввести «самоцензуру». Преследованиям за инакомыслие подвергаются не только представители СМИ, но и обычные граждане.
Интернет-газета «Страна.UA», предоставляющая возможность ознакомиться с альтернативным мнением и публикующая антикоррупционные и резонансные расследования в отношении власти, готовится принять атаку Службы безопасности Украины. Журналистам стало известно, что в СБУ ударными темпами фабрикуют уголовные дела с целью арестовать руководителей «Страны», а само издание заставить замолчать. Это наказание за десятки резонансных материалов о коррупции в высших эшелонах власти. За правду. Ее говорить нельзя, это — «экстремизм».
Скажу одно: попытка силовой цензуры говорит о неуверенности власти в собственных делах и силах. О ее липком страхе, о предчувствии скорого исхода. Это — агония.
— Какой вы видите юридическую перспективу разрешения гражданского конфликта на востоке страны? Или это — только политика?
— Вы, вторя Ангеле Меркель, назвали события на Донбассе «гражданским конфликтом». Мне ближе выражение Папы Римского — «братоубийственная война». А украинская власть так и не смогла честно сказать, что именно происходит. Ведь на войне первой умирает правда.
Давно уже пора выработать единую государственную политику в отношении происходящего на Востоке. Как говорится, надо или крест снять, или трусы надеть. А то очень некрасиво выглядит, нечистоплотно. Формулировки в официальных заявлениях руководства страны и нормативно-правовых актах разнятся и меняются в зависимости от интересов власти.
Для внутреннего пользования — у нас антитеррористическая операция.
На экспорт — для ЕС и США — у нас война с соседом-агрессором, требование военной помощи и санкций в отношении России. Хотя в самой Украине военное положение не введено, а военный налог собирается. В тоже время, контракты хозяйствующих субъектов Украины и РФ говорят об обратном. Самым крупным торговым партнером Украины остается Российская Федерация, и действует более 30 договоров между правительствами Украины и РФ, ратифицированных законами Украины, о сотрудничестве в разных сферах. Главный из них — Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве.
Конфликт на Востоке Украины никогда не будет решен военным путем. Единственный способ его умиротворения — политический и правовой. Вот на этом, ради жизни и мира, обязана сосредоточиться международная общественность и её лидеры, так как сегодняшняя власть этого никогда не сделает. Для власти война — единственный способ удержаться и оправдать все свои провалы. Всей душой я желаю мира и процветания Донбассу и его замечательным жителям.
— Каким вам видится будущее Украины и ваша личная роль в нем?
— Сегодня очень сложно что-то прогнозировать. Для меня, как и для каждого украинца, сейчас главное — день простоять и ночь продержаться. Страна, увы, погибает.
Экономика, которой дали пинка под зад, летит вверх тормашками. И в спину ей дует ураган сумасшедших «реформ». Одна провальнее другой: полиция, судебная, конституционная и прочие жалкие потуги. Год как Соглашение об ассоциации между Украиной и ЕС вступило в силу. Как-то неловко вступило… Не туда, не в то… Соглашение до сих пор не ратифицировано и не принесло никаких выгод. Про безвизовый режим — ничего хорошего, поэтому как о покойнике, — ни слова.
Представители власти от майдана объявили Украину Европой. Отчасти это сбылось, — мы имеем европейские цены на все. Остальное обещали додать по дороге в ЕС, но слепые поводыри заплутали и повернули на юг к жаркому континенту. Теперь у большинства уровень доходов как в бедных африканских странах.
Власть разваливается под грузом своей некомпетентности и непомерной жадности. Жалкое зрелище, хотя и яркое. Было бы любо-дорого наблюдать, но досадно, что мы вынуждены все ощущать на себе. Это портит красоту процесса и мешает насладиться моментом сполна.
Бойкая локтевая борьба за места у кормушки не прекращается ни на час. В этом главное подспорье — «отреформированные» суды, прокуратура, государственная служба. Знаете, какие сейчас самые часто используемые властью слова? Почему-то почти все из 5 букв: «страх — война — путин — агент — кремль — шатун — отжим — арест».
Третий год бесконечные обещания экономического чуда, которое вот-вот появится как результат неистовой борьбы с коррупцией. Эта борьба — у нас стабильная, идет постоянно. Постоянно безрезультатно и стабильно никак. Самое страшное, что война всё ещё продолжает уносить жизни мирных людей Донбасса. Слишком выгодна тем, кто ею управляет, но не участвует в ней лично.
Людей мастерски и иезуитски запугивают, раскалывают и стравливают, чтобы сидели молча на кухнях и боялись даже подумать о будущем. Работоспособные люди, и особенно молодежь, массово покидают Украину.
Пока так. Но я надеюсь, что изменившиеся геополитические условия, смогут повлиять на ситуацию.
Я верю в смену власти. Я верю в скорый мир. Я верю в новую Конституцию, предоставляющую каждому региону, равному среди равных, автономные экономические, культурные, управленческие права. Я верю в нейтральную, мирную, разную исторически, культурно, ментально Украину, искренне ценящую эту разность, а не убивающую за неё. Я остаюсь в Украине и с украинцами.
