Перед чем капитулировала «элита» Украины?
Когда Путин (имея в виду Украину) говорил, что «мы один народ», он был абсолютно прав. Мы не просто перемешаны так, что разобрать, где малоросс, а где великоросс, практически невозможно, мы даже любим и ненавидим друг друга не как чужие, а как члены одной семьи — как гоголевский Тарас Бульба своих сыновей.
Не случайно украинский кризис держится в топах российских новостей дольше, чем чеченские войны, не говоря уже о других гражданских конфликтах, мятежах и переворотах на территории бывшего СССР.
Люди, оспаривающие единонародность, обычно делают это по чисто утилитарным соображениям. Как правило, если оспаривающий живет на Украине и доказывает, что он «украинец» (хоть фамилия у него Саакашвили, Аваков, Чубаров), он просто захватил часть бывшего общего (семейного) добра и не желает им делиться. Если же оспаривающий является россиянином, то, как правило, отрицанием единонародности он пытается доказать, что не надо помогать «небратьям».
На деле в обоих случаях — это не аргумент. Захват и/или дележ совместно нажитого имущества основывается не на «родственных» связях, а на физической возможности что-то присвоить и удержать. Решение о «спасении», «не спасении» Украины, ее сохранении, разделе, присоединении или установлении над ней протектората принимается не на основе эмоций, не потому, что кто-то кого-то предал (упреки выдвигаются взаимные), не по причине нежелания «кормить ленивых небратьев» и т. д. Это чисто прагматическое решение.
Любое государство пытается достичь своих международных политических целей (кто-то региональных, кто-то глобальных) с наименьшими издержками и с наибольшей выгодой. Если выгодно территорию занять, ее занимают, если выгодно разделить — делят, если содержать ее население выгоднее, чем допустить ее полную дезинтеграцию, — содержат. При этом ситуация постоянно меняется. То, что было выгодно вчера, может оказаться невыгодным сегодня, и наоборот. Важнейшее место в оценке ситуации и принятии решения занимает расчет ресурсов.
Если расход ресурсов на установление контроля над какой-то территорией значителен, а выгоды, получаемые от этого контроля, можно получить и другим, более дешевым путем, если в данный момент существуют иные приоритетные точки концентрации ресурсов и, к тому же, стратегический противник оказывается на этой территории в полностью блокированной позиции, требующей постоянного расхода ресурсов, то спешить некуда и незачем.
Тогда никто никуда не спешит не потому, что кто-то «неправильно встал» или «должны нахлебаться и осознать», просто актуальные для себя вопросы государство, в данном случае российское, решает без установления контроля над территорией, а если потом его понадобится установить, то стоить это будет значительно дешевле. Уже сейчас население Украины в два раза меньше, чем было в 1992-1993 годах, причем 3/4 потерь пришлось на последние пять лет. Уже сейчас остатки украинской промышленности и транзитной инфраструктуры (включая порты и газотранспортную систему) почти ничего не стоят, а скоро их можно будет покупать за символическую цену в один рубль, поскольку тратиться на их содержание владельцам будет дороже, чем просто кому-то отдать.
Никто, кроме России, эти остатки былой роскоши взять не может. Украинская экономика, включая транзитные возможности, намертво завязана на Россию и на российский рынок. Если порт купят европейцы, через этот порт будет нечего возить, пока он не перейдет в руки правильного владельца. Если газотранспортную систему (ГТС) купят американцы, газ для нее они могут хоть в целлофановых пакетах доставлять, поскольку Турция не пропускает через Босфор газовозы со сжиженным газом. А вот Газпром, с учетом того, что в течение ближайших 20 лет Европа будет нуждаться в дополнительных 120 млрд куб. м газа в год (из них 70 млрд понадобятся в течение десяти лет), вполне может найти применение бесплатной ГТС. И так практически по любой позиции.
Конечно, рассуждать о каком-то бизнесе на Украине при нынешнем киевском режиме неразумно. Но этот режим не просто не вечен. Он с такой скоростью и энтузиазмом уничтожает основы своего собственного существования, что канцлерство уходящей на покой в 2021 году Ангелы Меркель рискует продлиться дольше, чем эпоха торжества майданных ценностей на Украине.
Таким образом, всю пользу, которую можно хотя бы теоретически получить с остатков Украины, Россия уже получила, хоть часть в отложенном виде. При этом Россия действительно понесла весьма серьезные издержки из-за захвата американцами контроля над Украиной. Это вкупе с тем, что на Украине страдают под неформальной американской оккупацией и игом местных коллаборационистов такие же русские, служит для части российского политического и экспертного сообщества поводом для посыпания головы пеплом: мол, не смогли, не сумели, неправильно действовали, потеряли Украину.
Слыша эти сетования, я всегда задавал один и тот же вопрос: «А как надо было действовать?» И ни разу не получил вразумительного ответа. В лучшем случае говорят: «Как американцы». Но проблема-то в том, что американцы действовали при полной поддержке всех правительств Украины, которые столь же целенаправленно блокировали любую российскую активность. Например, российские СМИ были тотально вытеснены с территории Украины в период первого срока президентства Кучмы, до конца девяностых годов.
Более того, то, что мы называем элитой: политики, экспертное и журналистское сообщества, лидеры общественного мнения — в массе своей действительно стремились на Запад. Американцам ничего не надо было на Украине создавать. Всё уже было, само создалось — знай пользуйся. Как ни странно, но где-то до 1996 года именно американцы и европейцы убеждали Киев в необходимости дружбы и сотрудничества с Москвой, объясняли, что украинская экономика не интегрируема в ЕС, а сама Украина слишком велика для НАТО, которое, к тому же, не желает портить отношения с Россией. Только ближе к концу девяностых украинской элите удалось окончательно убедить американцев и европейцев в своей неспособности выстраивать с Россией прагматичные отношения.
После этого нашим западным «друзьям и партнерам» просто некуда было деваться. Им было абсолютно ясно, что без конструктивного сотрудничества с Россией Украина не удержит ни экономику, ни государственность. В то же время они видели, что сотрудничества не будет — украинская элита не хочет. Они сделали единственный возможный вывод — Украину ждет крах. Медленнее или быстрее, но крах, поскольку государство не может существовать без экономики, а украинская экономика не может существовать без России. Раз крах неизбежен, они решили катализировать процесс и использовать его в своих интересах, как они их понимали, то есть против России. Россия как могла тормозила эти усилия Запада по деструкции Украины, но ничего не могла поделать против соединенных усилий не только ЕС и США, но и украинской элиты, с редким энтузиазмом разрушавшей собственную среду обитания.
Если человек бесповоротно решил самоубиться, то он выполнит задуманное, как вы его ни отговаривайте и ни контролируйте. К государству это тоже относится. Раз уж Украина решила самоуничтожиться, то вначале Запад катализировал этот процесс, попытавшись направить его против России, а затем Россия блокировала усилия Запада, делая неформальную оккупацию им Украины бессмысленной дорогостоящей затеей. Всё, что смогла, от Крыма до отдельных заводов, технологий и миллионов людей Россия оттуда вытащила. Если бы не откровенное противодействие украинских элит, то даже в 2014 году вытащить смогли бы больше. Но не сложилось.
Так вот, задолго до 2014 года, еще в ранние 90-е, даже не замечая и не понимая этого, Украина на уровне элиты приняла катастрофическое для себя решение. Не только Россия, но поначалу даже Запад этому решению противились и как могли отговаривали, но когда стало понятно, что изменить ничего нельзя, все соседи Украины озаботились защитой своих собственных государственных интересов, с учетом наличия абсолютно неадекватного соседа.
Сейчас все видят, что неадекват себя уже практически угробил, и с ужасом ждут того момента, когда с остатками территории и населения надо будет что-то решать. Здесь опять-таки проблема не столько даже в ресурсных затратах, а они для всех будут велики, сколько в крайне неприятном прецеденте самодемонтажа крупного европейского государства при полной неспособности не заинтересованного в таком самодемонтаже мирового сообщества как-то повлиять на процесс. У нас на глазах за исторически ничтожное время исчезла страна-основатель ООН.
Американцы хотели бы, чтобы вина за это исчезновение лежала на России. Мы часто обвиняем во всем американцев, но бывает, что и себя.
С моей же точки зрения, претензии можно предъявить только украинской элите. Она принимала самостоятельные, независимые решения относительно курса страны. На эти решения, конечно, пытались повлиять из-за рубежа. Так и на Белоруссию тоже повлиять пытаются. Возможностей отстаивать свою позицию у Киева было куда больше, чем у Минска, а результат плачевный. Только поэтому соседи, поначалу рассчитывавшие на сотрудничество с сильным и независимым украинским государством, теперь несут по домам остатки спасенной на этом пожаре домашней утвари и спрашивают друг друга, как такое могло случиться.
Украинская элита, убившая собственное государство, капитулировала, но не перед США, не перед ЕС, не перед Россией или Китаем. Она капитулировала перед собственной алчностью и глупостью.
