Итак, деэскалация по Порошенко обернулась применением зажигательных боеприпасов, сотнями снарядов, выпущенных по жилым кварталам и бомбардировками городов. Семёновка сожжена и превращается в лунный пейзаж. В ход пущена тяжёлая артиллерия, РСЗО и танки. Донбасс стремительно скатывается к гуманитарной катастрофе — в Славянске уже нет ни воды, ни электричества, перебои с водой предстоят и Донецку — украинская армия методично разрушает инфраструктуру.
«Мирный план» Порошенко практически свёлся к требованию безоговорочной капитуляции, причём очевидно, что украинские власти намерены добиваться её любой ценой. Личный канал олигарха сообщает, что в Славянске осталось лишь 7 тыс. мирных жителей (на 2012-й население города составляло почти 118 тыс.), что трудно оценивать иначе, чем оправдание для будущего наращивания ударов тяжёлого вооружения по жилой застройке, киевские власти готовятся «фильтровать» потоки беженцев.
Мотивы режима вполне прозрачны — без завоевания Большого Донбасса и в первую очередь Донецка экономика Украины практически обречена, а дальнейший распад страны неизбежен. При этом «антитеррористическое» побоище твёрдо намерен одобрять и прикрывать Запад. Надежды на то, что для деэскалации будет достаточно «усилить политическое давление» — это очевидная утопия. Для Киева и лично для Порошенко подавление восстания на Донбассе — это, как было показано выше, даже не вопрос принципа, а вопрос жизни и смерти.
В России, между тем, расцветает пресловутая «хатаскрайность», ранее упорно приписываемая русским Украины. Основные тезисы сторонников невмешательства известны. «Ввод войск это третья мировая или, по меньшей мере поток гробов в Россию»; «РФ это не касается»; «армия Украины практически не воюет и вот-вот развалится»; «всё не так однозначно, местные жители могут себя защитить, но не хотят, пассивно ожидая помощи от России».
Начнём с двух последних тезисов. Итак, по мнению сетевых полководцев, многомиллионный Донбасс может легко создать армию в несколько десятков тысяч человек, но… «Оружия на ЮВУ — залейся, разве что авиации нет. На складах есть даже танки — их просто расконсервировать надо по-уму. Вот только расконсервировать их некому. Правда проста и банальна — местные воевать не желают и не хотят. Даже помогать особо не хотят, потому что боятся, что им это потом боком выйдет. А русские добровольцы много не навоюют».
Это откровенная дезинформация. Донбасс в советский период рассматривался как глубокий тыл, оружия там исторически мало, и его количество ещё более сократилось за годы независимости (зато запад Украины, напротив, набит оружием). Действительно крупные запасы вооружения находятся только в Артёмовске — до 3 млн. единиц стрелкового вооружения, в основном периода Великой Отечественной, и как минимум несколько десятков единиц бронетехники (большая часть не на ходу). Однако территория воинской части неплохо укреплена и снабжена усиленным и подготовившимся к штурму гарнизоном; попытки её захвата предпринимались, но провалились. С большой степенью вероятности их повторение ограниченными силами артёмьевского ополчения приведёт лишь к воспроизведению сценария штурма донецкого аэропорта. На руках населения довольно много огнестрельного оружия (более 50 тыс. единиц только в Донецкой области), но в основном охотничьего гладкоствольного, мало пригодного для полевой войны (обычно оно неэффективно даже против пехоты в бронежилетах).
Быстро развернуть на Донбассе массовое производство огнестрельного оружия невозможно, а его качество на первых порах будет неизбежно низким. Так, в советский период на Украине просто не существовало производства лёгкого стрелкового оружия, а имеющееся сейчас сосредоточено в Киеве, Каменце-Подольском и Виннице, причём производство стволов, которые крайне не рекомендуется делать из обычной инструментальной стали — только в Виннице. Производство артиллерии — это Чернигов (стволы), и Харьков. В итоге пока возможности «ВПК» ЛНР и ДНР ограничиваются лишь «реставрацией» оружия, которая по мере сил ведется.
В итоге численность ополчения ограничивается не мифической пассивностью, а банальным дефицитом вооружения и финансирования — так, на призыв Стрелкова с обещанием выдать оружие немедленно откликнулось вполне достаточное количество людей. Столь же активно используется любая попавшая в руки повстанцев бронетехника — до инженерных машин заграждения и танков-памятников включительно. Ситуация усугубляется крайним дефицитом военной квалификации у основной массы ополченцев и недостатком грамотных командиров — говоря о проблемах украинской армии, мы забываем о том, что с другой стороны примерно то же качество рекрутов, хотя и при большей мотивации; в стране, которая не воевала четверть века, ситуация другой быть просто не может. «Достижения» в духе штурма донецкого аэропорта и погранзаставы на границе ДНР — это не результат «заговора» или сознательного предательства; это результат неумения воевать, вполне зеркально отражающего ситуацию в украинской армии. Проецировать «эффект Славянска» на всё ополчение, увы, нельзя — в городе сосредоточена его максимально боеспособная часть под квалифицированным командованием.
В целом, возможности ополченцев несопоставимы с возможностями чеченских военных формирований. В течение войны поставки оружия в Чечню шли постоянно, причём на вооружении боевиков часто оказывались средства, которых ещё не было у российской армии (см., например, известную историю с новейшим БТР). Во многих отношениях чеченские формирования были даже сильнее боеспособной части нынешней украинской армии, радикально превосходя их по уровню мотивации и подготовки. Тем не менее, «технически» они проиграли войну регулярным войскам — Хасавьюртовская капитуляция была обеспечена психологической усталостью федералов и успешной информационной войной, а не их разгромом. При этом вряд ли стоит напоминать, в каком состоянии находились армия и экономика РФ к середине 1990-х. Ополчение Донбасса — это в лучшем случае несколько тысяч полноценных боевых»стволов», единственная и уже замолчавшая «Нона», горсть миномётов и старых ПТРК. ПЗРК тоже, очевидно, крайне мало (причём, вероятно, они достались ополчению от украинской армии — по штату в мотострелковой роте минимум 4 комплекса).
Что им противостоит… Численность украинской группировки в зоне АТО непрерывно растёт (в том числе за счёт войск, отводимых от границы — именно этого добивалось НАТО, настаивая на отводе российских войск), уже достигнув 30 тыс. (численность российской армии в Чечне на февраль 1995 — 95 тыс., во второй чеченской участвовала группировка численностью до 80 тыс.), количество танков только под Славянском оценивалось в 80 единиц. Разумеется, украинская группировка пока относительно слаба и не может противостоять «нормальной» армии. Для сравнения — вооруженные силы Грузии в 2008-м насчитывали до 35 тыс. человек, количество танков составляло 247 единиц, снабжение и обучение было организовано значительно лучше.
Проблема в том, что противостоящее ВСУ ополчение ещё на порядок слабее (так, 80 танкам противостоят 3 плюс две инженерные машины разграждения). При этом в строй вводится всё большее количество артиллерии и бронетехники (всего отремонтировано порядка 700 единиц). Технический перевес ВСУ непрерывно нарастает, ограничение на применение тяжёлого вооружения практически сняты; настроения основной массы армейцев становятся всё более воинственными. США вполне открыто оказывают военную помощь Киеву — поставки сухих пайков сменились поставками бронежилетов и т.п. При этом она будут наращиваться и далее вместе с политическим давлением. Сейчас силы США в Европе составляют порядка 40 тыс. человек, в основном в Германии, однако американская армия начинает дрейф на Восток — в этом году планировалось перебросить до 15 тыс. солдат в страны Балтии и Польшу.
Выводы достаточно просты.
Во-первых, рассчитывать, что ВСУ развалятся сами по себе, бессмысленно — пока, несмотря на все эффектные симптомы, стимулирующие шапкозакидательские настроения в РФ, фактически идёт обратный процесс.
Во-вторых, при сохранении нынешней динамики ополченцев в конечном итоге просто раздавят массой, а мятежные города задушат блокадой и разрушением инфраструктуры.
В-третьих, скрытые поставки ограниченного количества лёгкого вооружения в этой ситуации ничего уже не решают, и едва ли могли переломить ситуацию даже изначально.
В-четвёртых, чтобы насытить Донбасс оружием хотя бы в той же степени, что и чеченские формирования, требуется начать поставки прямо сейчас, при этом в масштабах, практически исключающих скрытность. При этом нет никакой гарантии, что ЛНР и ДНР успеют этой помощью в полной мере воспользоваться — вполне вероятно, что мы УЖЕ опоздали.
В-пятых, пока донбасская группировка ВСУ может быть разгромлена быстро, без особых усилий и с очень ограниченными потерями даже в случае прямой интервенции. Однако время работает отнюдь не на нас — чем дольше РФ откладывает применение силы, тем дороже оно нам обойдётся.
В-шестых, эффективное вмешательство США пока невозможно, однако и в этом случае время работает не на нас — восточный дрейф американцев создаёт и здесь потенциальную угрозу.
Иными словами, договориться с Киевом не удастся, а внешнее вмешательство обойдётся нам тем дешевле, чем быстрее будет предпринято. При этом полный индифферентизм по отношению к конфликту (который якобы нас «не касается») оборачивается РФ весьма конкретными издержками уже сейчас. Так, поведение Лукашенко уже становится всё более вызывающим, что едва ли удивительно — если гарантии безопасности и угрозы Москвы ничего не стоят, считаться с ней не имеет особого смысла. Поток беженцев уже весьма заметен, и, вполне вероятно, будет нарастать. Дальше издержки будут расти в геометрической прогрессии.
